Вид на Александровский и Покровский монастыри Суздаля с Преподобенской колокольни. Фото начала XX века.
О потрясениях, пережитых Суздалем в первой половине XVII столетия, написано немало. Немало сказано и о том, что в результате нашествия польско-литовских интервентов город был дважды разграблен - в 1608 и 1611 годах - и сожжен почти дотла. Оскудение горожан и жителей близлежащих к Суздалю сел привело к тому, что город почти утратил престиж торгового, церковного и административного центра. Люди бежали из города куда глаза глядят, а запустение, неурожаи и болезни породили в округе волну грабежей и разбоев. Торговля не налаживалась, рабочих рук не хватало, пополнять государеву казну Суздаль был не в состоянии. В 1644 году город снова сгорел, а через десять лет на суздальцев обрушилась эпидемия, истребившая почти половину населения.
Отмечая все эти явления в истории Суздаля, авторы различных описаний города обычно добавляют: «Несколько оправившись от несчастий, Суздаль во второй половине XVII столетия начинает отстраиваться вновь». Или: «Вторая половина XVII века характерна для Суздаля новым периодом церковного и гражданского строительства». Читая это, в который уж раз приходится замечать, что город и церкви сами собой не строились, что за каждым обтесанным бревном и уложенным в стену камнем стоят десятки людей со своими судьбами и заботами; что власти - гражданские и церковные - лишь определяли, где и что строить, а строили-то те самые люди, которых не принято было упоминать по именам в ведомостях и отчетах. Сколько таких безвестных мастеров вложили свой труд в архитектуру древнерусских городов - Бог весть. Слава им во веки веков! Вот только жаль, что нигде в России нет памятника Безвестному Мастеру. Впрочем, странность эта объяснима: в государстве, живущем ради военной мощи, управляющемся маршалами и генералами, почитающем военную дисциплину образцом для обывателя, культ Солдата значительнее культа Созидателя.
Но вернемся в Суздаль XVII века. В те времена город был центром провинции, через которую шли торговые пути из Москвы на Среднюю и Нижнюю Волгу, здесь был отличный строительный лес, выделывался лучший лен. Суздаль снабжал Москву хлебом, овощами, мясом, кожей, воском и медом. Доводить такой город до окончательного запустения было просто невыгодно, поэтому правительство вынуждено было обратить на Суздаль особое внимание, способствуя скорейшему возрождению города и его связей с городами Поволжья и Москвой. Значительную роль в этом деле сыграл суздальский архиепископ Серапион, пользовавшийся расположением царя и патриарха. Монастырское и церковное строительство, организованное Серапионом, должно было (по замыслу) завершиться увеличением числа паломников к суздальским святыням, а значит, и увеличением доходов епархии. Имеются достаточно серьезные предположения, что именно Серапион организовал в суздальских селах Палехе и Мстере иконописное мастерство, увидев, как искусно расписывают свои дома крестьяне этих сел.
Городовые укрепления Суздаля (вал, ров, бревенчатый тын с башнями) к середине XVII столетия уже утратили свое оборонное значение. Набеги кочевников и других разорителей отошли в историю. Но градостроительные традиции требовали, чтобы каждый город был «городом», т.е. местом, огороженным тыном. Исходя из этого, градодельцу Никифору Беклемишеву царем Алексеем Михайловичем было дано задание восстановить в Суздале городские стены с башнями.
Приехал Беклемишев в Суздаль, обмерил место и подсчитал, что требуется для выполнения дела. Оказалось, что на 655 саженей (1415 м) городского тына лес надо возить за 30 верст. А там организовать вырубку с умом: чтоб и лишнего не валить, и угодья не портить. Людей мало, лошадей лишних в хозяйствах нет, а денег казна не отпустила ни копейки.
Составил тогда Беклемишев доклад царю. Приложил к докладу свои предложения и попросил, чтобы государь узаконил их указом, а указ разослал воеводам и губным старостам Суздальского уезда. Смысл предложений заключался в следующем, возведение суздальского города объявлялось (по современной терминологии) «всенародной стройкой».
Владельцы лесных угодий выделяют такое-то количество леса для вырубки. Крестьяне ближайших к лесным местностям селений этот лес валят, обрабатывают и свозят бревна в Суздаль. Крестьяне ближайших к Суздалю селений и жители Суздаля расчищают места для строительных работ, копают траншею и смолят нижние части бревен будущего тына. Бригады плотников в городах суздальского уезда должны быть сформированы из лучших мастеров и посланы в Суздаль, когда все подготовительные работы будут закончены.
Два года ушло на подготовку. В 1644 году из Луха, Ростова, Владимира и Шуи стали стекаться в Суздаль плотники. Из Шуи было четыре бригады, возглавляли которые мастера Иван Лисин, Петр Посников, Никифор Степанов и Афанасий Герасимов. По назначению градодельца Беклемишева им было поручено поставить одну башню (Ильинскую наугольную) и два участка стены, отходящей от этой башни вправо и влево. Одна стена длиной 56 саженей, другая 31 сажень, а башня четырехстенная - каждая стена по три сажени в длину, высота башни 11 саженей.
Закончив работу в одно лето, шуяне сдали ее Беклемишеву, получили бумагу о том, что они со стройки отпущены, а не сбежали, и вернулись домой. Но осталось обязательство: после осадки грунта и сруба они через два года должны снова наведаться в Суздаль и исправить, если на их участке что-то станет неисправно.
Такой «гарантийный» ремонт теми же бригадами шуяне выполнили в 1667 году. Суздальскому воеводе Василию Прокудину очень по душе пришлось мастерство шуян. Так понравилось, что он не выдал им отпускной бумаги, а велел еще чинить участки стены, развалившейся на протяжении почти 350 метров. Строили эту часть лушане и владимирцы, - не лучших, видно, мастеров прислали сюда из Луха и Владимира тамошние земские старосты.
Шуяне заупрямились: договора такого не было. Воевода тоже нрав показал: не дам бумагу отпускную, а уйдете самовольно - объявлю беглыми. Дали шуяне знать об этом своему земскому старосте Семену Лукьянову. Тот сочинил челобитную на имя царя и постарался побыстрее доставить ее в Москву, в Пушкарский приказ, который ведал оборонительными сооружениями. В Москве дело прошло на удивлени быстро: уже через месяц суздальский воевода получил грамоту. Этой грамотой шуян велено было отпустить по домам, если за ними долгов нет, и впредь вызывать их только для ремонтов того участка стены, который они делали.
Прошло еще два года. Воеводой в Суздале стал Богдан Яковлев. Обошел он городскую стену и послал за плотниками: тот участок - лушский и владимирский - совсем плох. Шуяне тоже приехали по вызову. Не поймут, в чем дело: их-то участок - башня и две огородни - стоят, будто вчера поставлены, и никакого ремонта им не требуется. Они - к воеводе, а он им: значит, будете другим помогать. Не будем, - говорят шуяне. - Грамота государева была насчет этого. Посмотрел воевода недобро и велел эту грамоту ему из канцелярии принести. Подъячий принес, а в грамоте такие слова: «И чтоб тебе, воеводе нашему Василию Прокудину, тех шуян в домы их отпустить и чюжих поделей им в Суздале не делать бы». Отложил воевода Богдан Яковлев грамоту в сторону и велел шуянам идти работать туда, куда он указал, потому что, де, та грамота была от государя не ему, а Василию Прокудину.
Делать нечего - пошли шуяне исправлять чужие огрехи, а сами тем временем снова известили своего старосту о том, что понапрасну их в Суздаль вызвали. Староста робким не был и опять челобитную царю написал, и опять скорой оказией в Москву ее отправил. Пока ждали ответа, шуйские плотники на ремонтных работах время коротали. А в новой грамоте, пришедшей от царя, уже указывалось не только воеводе Яковлеву, но и впредь иным воеводам и градодельцам, и приказным людям в Суздале, чтоб шуйских плотников понапрасну от ремесла не отрывать и в убыток их тем не вводить, а что они в Суздале в градском строении худо устроили, и к тому такмо исправления ради созывать.
Смотренный список города Суздаля, сделанный в 1676 году, подтверждает, что участок стены и башня, сделанные шуянами, находятся в полном порядке. Это же зафиксировано описью 1709 года.
Суздаль | Старые фото | Смотрите фотографии всех монастырей Суздаля