СПАССКИЙ МОНАСТЫРЬ НА СТАРОЙ ФОТОГРАФИИ

Спасский монастырь в Суздале. Фото начала XX века.

Тревожные слухи о делах, творящихся в суздальском Спасском монастыре, дошли аж до самого царя Михаила Федоровича. И что архиман ­ дрит Дионисий пьянствует, службы положенные не отправляет. И что братия монастырская ропщет, недовольная едой и развалом хозяйства. И что угодья монастырские пришли в разорение, а архимандриту вроде и дела до этого нет.

Обеспокоился царь Михаил Федорович таким положением: и без того многие русские города и монастыри потерпели от недавнего польско-литовского нашествия, а тут еще свои подданные добавляют разрухи. Обеспокоился - и послал в Суздаль дворцового чиновника Михаила Ладыгина и дьяка Ивана Федорова «для сыску и счету», чтобы разобраться в земных делах известной на всю Россию обители, основанной чудотворцем Евфимием.

Инспекторам надлежало сделать ревизию казны и монастырского имущества, включая сюда пашни, покосы, мельницы, рыбные ловли и скот. Особо следовало пересчитать числящихся за монастырем крестьян, выявив умерших, беглых и больных, не способных нести тягло. Нужно было также сделать заключение о поведении архимандрита и о способности его руководить монастырем.

Поначалу инспектора взялись за дело рьяно. Оказалось, например, что за монастырем числится 12 пушек, а в наличии их нет. Чуть было не донесли царю, что, де, архимандрит пушки продал, а деньги девал неизвестно куда. Да выручила братия монастырская: в один голос заявили монахи, что пушки те, поставленные в монастырь князем Дмитрием Михайловичем Пожарским, в 1634 году, когда к Суздалю подходили войска крымского хана, были отданы в город - и там сейчас числятся за губным старостой Васильем Щепиловым. Щепилов же заявил, что без царского указа он эти пушки никому не отдаст. Пришлось келарю Тихону и казначею Галактиону писать челобитную царю с просьбой прислать в Суздаль такой указ. Царь в ответ на это велел переписать все пушки, имеющиеся в Суздале, а в ведомости отметить те пушки, которые монастырь получил от князя Пожарского. И чтобы один экземпляр ведомости был прислан в Пушкарский приказ, другой окольничему князю Литвинову-Мосальскому, а третий чтобы остался в Суздале.

Тем временем осень наступила: дожди, грязь непролазная, холода, темнеет рано. Где уж тут мерить монастырские покосы да пашни? Да в дальних селах крестьян считать? То ли дело - сидеть за чаркой или самоваром в натопленной избе!

Архимандриту Дионисию такое поведение инспекторов пришлось по душе.

«... А Михаила Ладыгин и дьяк Иван Федоров, что посланы для сыску и счету, у архимандрита пируют, а архимандрит у них почасту, пишут царю Михаилу Федоровичу келарь, казначей и вся братия монастырская. И завел архимандрит у себя питье келейное, дворян и детей боярских, княжеских и боярских приказчиков да старост крестьянских на питье скупает, а сыщики ему архимандриту во всем норовят и по его архимандричью научению братьям и служкам монастырским угрожают, и крестьян продают, во всем норовя ему архимандриту, чтоб ему в нашем богомолье и впредь быть архимандритом, а наших богомольцев братью и служек, и крестьян разогнать. И от той сыщиковой продажи братья и служки, и крестьяне разбрелись розно, и соборная церковь и приделы стали без пенья, один остался поп, и тот древен, и впредь, государь, нам от архимандрита и от сыщиков жить в монастыре невозможно...»

Где-то в сундучке у дьяка Ивана Федорова под немецким замком с пружиною припрятана челобитная, полученная им и Михайлой Ладыгиным от монастырской братии сразу же по приезде в Суздаль. В челобитной архимандрит обличается во всяком бесчинстве. И что он по умершему патриарху Филарету, отцу царя, а также по умершим царевичам и царевнам панихид не пел и обеден не служил, и кормов по этим дням на братию не ставил. А к памяти матери царя, умершей инокиней, вообще отнесся безбожно: не только панихиды не пел и обедни не служил, а даже не записал ее имя ни в один поминальник.

Ладыгин и Федоров показывали эту челобитную архимандриту. Спрашивали: ведаешь ли, что как мы подтвердим государю такое твое бесчинство, расстрижен будешь и на дыбу пойдешь? Ведал архимандрит, не отрекался от грехов своих, и Христом-богом молил инспекторов подождать до времени с докладом государю. Надеялся выкупить у них эту челобитную или, на худой конец, выманить у пьяных, а то и выкрасть. Но инспектора тоже знали цену этой челобитной - берегли пуще глаза: лежа в сундучке под замком и охраной , она и сытно кормила, и вволю поила их.

Однако сколько веревку ни вить, а концу быть. Дошли-таки до царя жалобы на архимандрита и «сыщиков». Разразился он суровой грамотой, обличая преступный сговор своих доверенных с плутом-архимандритом. «... И как к вам ся наша грамота придет, и вам бы ему архимандриту велеть отказать и в монастыре ему быть не велеть; а хотя у вас и не доделано что счетных и росписных дел, и вам бы ехать наспех к Москве, а корму бы в монастыре не брали, а в монастыре, покаместа архимандрит новый будет, велеть ведать келарю и соборным старцам; и приехав, явитесь на Москве в Приказе Большого Дворца боярину нашему князю Алексею Михайловичу Львову да дьякам нашим Григорию Нечаеву да Максиму Чиркову...»

Получив заслуженное наказание, горе-«сыщики» были отправлены «под крепким караулом» в далекую ссылку с наставлением местным властям - глаз не спускать.

Новым Спасским архимандритом стал Иосиф, а через полгода после этих событий, в 1640 году, в суздальский Спасский монастырь пришел царский указ, утверждающий распорядок внутреннего управления монастырем. По этому распорядку монастырь жил все последующие годы своего существования. (В. Огурцов, краевед).

Суздаль | Старые фото | На старых фото вы можете увидеть как выглядел Суздаль в начале XX века