ЦЕНТР СУЗДАЛЯ В НАЧАЛЕ XX ВЕКА

Центр Суздаля в начале XX века. Фото: А. Соболев.

В середине лета 1654 года центральные районы Российского государства охватила эпидемия чумы. В те времена не существовало определенных правительственных постановлений противоэпидемического характера, но опыт борьбы с такими «морами» имелся довольно богатый, и в случаях выявления на территории государства очага эпидемии царь обычно рассылал воеводам указы о соблюдении необходимых правил для предупреждения распространения «мора». Опыт приобретался в процессе расширения экономических и политических сношений России с заграницей, и российские дипломаты, а также торговые люди обязаны были внимательно следить за эпидемической ситуацией в странах, с которыми Москве приходилось иметь общие дела. «В городах Енуя и Сивиля силной мор был, - сообщал царю российский посол в Риме, - и от того в коротком времени 30 тысяч человек померло и для того договорные дела в тех городех отставили». «В Шпанской земле силной мор одолел, тако жив Индее, для того карабелному каравану итит оттудова к Галацию», - докладывал о своем решении посланник в Венеции.

Но за всем не усмотришь, - с каким-то кораблем или с купеческим караваном прокралось в Россию «моровое поветрие». Скученность людей в портах и торговых центрах, отсутствие надлежащих санитарно-гигиенических условий, зачаточное состояние специальной медицины, суеверия, а также упование на «волю Божью» привели к тому, что многие города стали жертвой чумы. В число этих городов попал и Суздаль, в котором первые признаки «морового поветрия» были отмечены 26 августа.

Воеводой в Суздале был в это время князь Иван Михайлович Волконский, человек умный, энергичный и в службе толк понимавший. Собрал он совет, на котором решено было выставить прежде всего на всех дорогах, ведущих в Суздаль, заставы. И через те заставы не пропускать никого в любую сторону, даже если предъявляются путевые документы. Исключения должны были делаться лишь для гонцов, осуществлявших связь Суздаля с Москвой.

В монастырях надлежало запереть наглухо все ворота и выставить у ворот стражу как внутри, так и снаружи. Службу в церквях исполняющий обязанности архиепископа викарий Иоанн запрещал, равно как и разные сборы прихожан и крестные ходы. Суздальский архиепископ Софроний был только что назначен, находился в Москве, выехать оттуда в Суздаль в связи с мором не мог и умер от чумы.

Дворы в Суздале, где будут обнаружены заболевшие, надлежало метить дегтем и запрещать жителям этих дворов выходы даже к колодцу. Воду им возить в пожарных бочках должны будут специально наряженные возчики. Решено откопать за городом рвы и в этих рвах хоронить умерших незамедлительно после кончины, панихиды по ним не служить, а раз в день приходским священникам поочередно выходить с малым причтом ко рву для совершения краткой заупокойной молитвы. Одежду умерших и всю утварь, которой они при болезни пользовались, вывозить на пустыри близ рвов и сжигать.

Городового тына тогда в Суздале не было - сгорел в «смутное время» при осаде города поляками, да так и не восстанавливался. Как тут уберечься от нежелательных пришельцев, если они по тропам да боковым улочкам, минуя заставы, все-таки попадут в город? Единственный выход - «комендантский час» и патрульная служба, которой вручалась безопасность города от вечерней зари до утренней. Торговые ряды закрывались, а чтобы их не разграбили, выделялись круглосуточные сторожа. Выходы к реке и ко рву - Нетеке и пользование речной водой запрещались - для водопоев городского стада оставляли пруды на посаде, а при колодцах должны были быть сторожа, наблюдающие за тем, чтобы в них не попала зараза.

И все было бы сносно, если бы в городе было достаточно служилых людей, которыми воевода мог бы распорядиться. А так - стрельцов в Суздале не было, все дворяне ушли в поход на Литву (царь, возглавлявший поход, находился в это время в Смоленске), а те, которые по старости и по болезни имели отставку от службы, воеводе уже не подчинялись. Городовое общество могло выставить лишь невооруженных людей, выбрав их на сходах и определив им за такую службу достойную оплату. Требовались же десятки круглосуточных сторожей, дозорных, посыльных (конных и пеших), караульных на заставах, водовозов, обходчиков дворов. К тому же - конец лета, пора уборки урожая и заготовок на зиму. Как тут заставить людей уберечься от мора самим и уберечь город от полного вымирания?

В первые две недели смертность от мора была сравнительно невысокая - по 4-6 человек в день. Отставные дворяне в это время со своими людьми стояли на заставах, помогали воеводе поддерживать в городе установленный режим. Потом началась паника. Сначала тихая, под которую часть горожан стала уходить из города в дальние села, куда эпидемия не добралась. Паника усилилась, когда стало очевидно, что смертность растет, а городовые власти порядок в городе поддерживать уже не могут.

Дворяне стали отказываться от несения службы, перестали подчиняться воеводе и разъезжались по своим деревням. Городские обыватели, предвидя голодную зиму и бескормицу для скотины, начали забивать коров и овец. Уничтожая заразную одежду умерших, костры жгли уже не только за посадским валом, но на городских площадях и даже во дворах, подвергая город пожарной опасности. Повсюду пахло гарью и уксусом, - в уксусе обмывали посуду и руки; ветошью, смоченной уксусом, обтирали ступени домов, двери и ставни окон, а в домах - столы, скамьи и детские люльки. Над городом стояли плач, крики возбужденных людей, рев скотины и скрип качающихся на ветру ворот, помеченных дегтем, за которыми уже не было хозяев...

В отчаянии воевода пишет царю, что заставы он около Суздаля поставил, но «мимо тех застав проезжают и проходят всяких чинов люди насилством, а унять тех проезжих и прохожих людей некем, потому что в Суздале стрельцов нет, а отставные дворяне меня не слушают». И еще сообщил, что как может противостоит мору, и наказ, данный ему на воеводство, блюдет честно. А дальше просьба, чтоб государь прислал ему свой указ, повелевающий отставным дворянам подчиняться во всем ему, воеводе.

4 октября 1655 года (год начинался тогда 1 сентября) царь ответил князю Волконскому: «...И как к тебе ся наша грамота придет, и ты б в Суздале отставным дворяном сказал, чтоб они тебя во всем слушали и на заставах стояли и приказал бы им накрепко делать во всем по нашему указу, как тебе о заставах и о сторожах и о всем делать указано, а буде они тебя слушать не учнут и на заставы не пойдут, и им за то указ будет». Поздно пришла царская грамота - воевода уже не владел обстановкой в городе. Умирали по 30-40 человек в день, хоронить не успевали. В городовую службу посылать стало почти некого, и город оказался оставленным на произвол судьбы.

Смертность стала убывать лишь с наступлением заморозков: чума - эпидемия южных местностей, российских морозов не выдерживает. В начале января похоронили последнего умершего от мора, выждали несколько дней и 12 января решили, что мор в Суздале прошел, о чем спешно воевода сообщил в Москву. За 130 дней умерло «всяких чинов людей 1177 человек, а в остатке посадских людей, их жен и детей 1390 человек». Тогда же в январе после очистки города от следов бедствия в соборе был отслужен молебен в благодарность Богу за избавление от мора, завершившийся крестным ходом из собора на посадскую площадь, где была освящена установленная в честь этого события часовня. Часовни были поставлены и у рвов, где захоронены жертвы «морового поветрия», - впоследствии эти места были отведены под городские кладбища, а часовни заменены церквями. Текст: В. Огурцов. Смотрите другие старые фото Суздаля